– Вы продолжаете осваивать новые для себя пространства и создавать в них театр. На этот раз – отель. Специально придумывали историю под эту локацию или искали отель под пьесу?
– Так как Pop-up театр – это независимый проект без государственного финансирования, мы редко можем себе позволить самостоятельно продюсировать спектакль. Нужны партнеры. Иногда мы ищем партнеров под задумку, как было к примеру со спектаклем «Профсоюз работников ада», а иногда нам предлагают коллаборацию, как было со спектаклем в Царском Селе. И вот теперь со спектаклем в отеле компании RBI. Обычно я делаю site-specific спектакли. То есть ориентированные на конкретное место и с этим местом настолько плотно связанные, что их невозможно перенести в другое пространство. На этот раз проект получился site-oriented. То есть он ориентируется на место. Принципиально важно, что это отель, но потенциально его можно в другом городе или стране показать. Мне понравилось думать над историей, которая могла бы происходить в отеле. Это особое пространство, как бы вырванное из частной жизни, нейтральная территория, граница между мирами. А состоялся этот проект, потому что сейчас происходит интересная трансформация в сфере культуры. Если раньше основным партнером в сфере искусства было государство, и у нас были гостеатры, госмузеи и так далее, то теперь все больше людей из бизнеса чувствуют потребность помогать культуре.
– Я заметила, что сейчас многие умышленно отказываются от драмы в пользу комедии. Мол люди сильно вымотаны тяжелыми темами за пандемию. А в вашей истории, похоже, есть место и драме и детективу. О чем «Фаза зеркала»?
– Я никогда не думаю о жанре, но, действительно, думаю о зрителе. Первый импульс – всегда мой собственный художественный интерес. Ведь мы почти не работаем с готовыми материалами, а всегда сотрудничаем с драматургом, который пишет уникальный текст под задумку спектакля. Мы не всегда знаем, к чему можем прийти. Но на старте точно определяем, что будет для нас предметом исследования. В данном случае исходная мысль была о том, как в жизни художника присутствуют несколько муз. Женщин, которых он увековечивает в своем искусстве. Какие у этих женщин складываются отношения друг с другом, с художником и, наконец, с тем культурным наследием, к которому они причастны. А дальше возникает завязка – художник собрал их всех в одном отеле, чтобы обнародовать завещание. И мы становимся свидетелями их ревности, любви, зависти, обиды и, конечно же, невероятной красоты и уникальности, которая и вдохновляла художника.
– Был ли у него реальный прототип?
– Нет, это скоре собирательный образ. Художник как идея, как поза, если хотите, как некая стратегия, которая на сегодняшний день уже невозможна. Это, в некотором смысле, прощание с фигурой большого художника XXвека. Тут есть как легкая ностальгия, так и абсолютная адекватность времени. Большой художник – это не только величие замысла, но и жестокость, огромный эгоцентризм, абьюзивные отношения и так далее. Все, что делает его в сегодняшней картине мира невозможным.
– На время спектакля жизнь в отеле прекращается?
– Нет, отель продолжает жить своей жизнью. И это для меня очень важный принцип. Когда мы интегрируемся в какое-то живое пространство, мне важно не делать вид, что это место стало театром, а принимать его таким, каким оно есть. Иначе не было смысла выбирать именно это место. Как раз ритуалы и рутина живого пространства должны органично вписаться в ткань спектакля и дополнять его.
– Сколько человек может максимально участвовать?
– Это камерная история. Зрители за время спектакля заходят группами по 6 человек в разные комнаты, в которых обитают героини спектакля, потрясающий питерские артистки Анна Алексахина, Анна Блинова, Уршула Малка, Лаура Пицхелаури и Алена Старостина. Всего их пять, и это регламентирует количество зрителей в 30 человек.
– Вы пишете в релизе, что «у зрителей есть роль». В чем она заключается?
– В начале спектакля он получает письмо, в котором раскрывается завязка происходящего. Художник сжег все свое имущество и оставил одну единственную последнюю картину в банковской ячейке и приписку – «Картину унаследует та стерва, которая меня убила». Зрителей приглашают выслушать истории героинь, чтобы рассудить, кто же из них имеет большее право стать обладательницей этого очень дорогого наследства.
Но на этом, конечно, роль зрителя не исчерпывается. Каждая группа в иной последовательности собирает в единую картину образ художника из разных свидетельств о нем, и монтаж этого образа, в котором очень сложно отличить правду от лжи, ложится на зрителя. Это тот самый «внутрикадровый монтаж», которым я сам очень люблю заниматься и с удовольствием предлагаю этот опыт участникам спектакля.
– Вы не первый раз предлагаете зрителям выпить. Как это помогает спектаклю?
– Алкоголь – огромная часть нашей культуры. Я даже когда-то вывел формулу – читая художественное произведение, нужно пить те же напитки, что и его герои. Кроме того, это еще и включение в игру вкусового рецептора. Так что процесс восприятия точно становится богаче. Каждому спектаклю соответсвует свой напиток: Чарльз Буковси – это, конечно, пиво, Довлатов – водка, а «Фаза зеркала» – это, безусловно, красное вино. И, поверьте, я много денег и здоровья потратил, чтобы подобрать идеальный сорт.
