«Эпидемия способна открыть глаза на то, что далеко не все подвластно человечеству»
Режиссер Андрей Прошкин, известный зрителям по фильмам «Спартак и Калашников», «Игры мотыльков», «Миннесота», «Орда», «Доктор Рихтер», как и многие его коллеги, снял сериал для стриминговой платформы «Выжившие» о постапокалиптическом мире. Люди, подвергшиеся атаке вируса, поражающего мозг, сумели каким-то чудом выжить. Удивительно другое — фильм создавался еще до пандемии, но его авторов не раз упрекали в том, что они отрабатывают горячую тему.
Андрей Прошкин с оператором Юрием Райским. Из личного архива.
Мы поговорили с Андреем Прошкиным о том, как в новых реалиях создаются фильмы, о самых тяжелых съемках в жизни и участии членов семьи в творческом процессе.
— Сериал уже шел, а вы продолжали работать?
— Мы заканчивали сведение звука последней, восьмой серии, когда зрители уже смотрели наш фильм. Специфика работы для стриминговой платформы заключается в том, что снимать надо очень быстро. У этого проекта есть еще мини-сериалы из коротких серий о том же жутком вирусе, но с другими героями, и сделаны они в разных жанрах. Снимают их молодые режиссеры, а координирует креативный продюсер Бакур Бокурадзе.
— У вас в титрах указано еще имя Бориса Хлебникова.
— Он креативный продюсер, сопродюсер сериала и всего проекта в целом.
— При этом вы были самостоятельны и делали то, что хотели?
— Это проект мне предложила студия. До меня Александр Лунгин сделал подробную сценарную разработку. Мы шли по его канве и сюжету, но меняли фабулу и даже жанр. У него была фантастика, и зритель с первого кадра должен был понимать, что это вроде Стивена Кинга. А мы постарались снимать с большим запахом жизни.
— У вас же был литературный первоисточник «Выжившие хотят спать» Ильи Колосова?
— Я узнал о его существовании, прочтя титры. Об этом лучше поговорить с Борисом Хлебниковым, поскольку я появился в проекте на более поздней стадии.
— Вас не смущало, что людям, возможно, уже не хочется ничего смотреть на тему пандемии?
— Когда я взялся за проект, ковида еще не было. Потом начались события в Китае. А уж когда все перекинулось к нам, появились сильные сомнения. Мне казалось, что это жанр мирного времени: вокруг все в порядке, а тебе приятно пощекотать нервы. Мы начинали снимать вскоре после локдауна, и возникли проблемы. В ряде объектов нам было отказано. Начиналась новая волна, и люди не хотели никого к себе пускать. Вот тогда возникло чувство неуюта. Понятно, что для какого-то осмысления прошло еще мало времени. Мы сами до конца не понимаем, что же с нами произошло. Зато появился флер спекуляций, в чем мы неповинны. Свои ощущения и страхи, как и то, что мы очень быстро приспособились к новой жизни, мы внесли в сериал.
— Как вы думаете, чем пережитое станет для всех нас?
— Думаю, определенным уроком, который быстро забудут. Примерно раз в сто лет вспыхивает серьезная эпидемия. Вспомните испанку. А до нее была холера, холерные бунты. Снимая «Орду», мы занимались XIV веком, много читали о чуме. По сравнению с ней ковид как насморк. Это тот опыт, через который человечество регулярно проходит и через какое-то время сживается с ним. Уж не знаю, забывает или нет. Мы неприятные вещи если и не совсем забываем, то учимся не особенно обращать на них внимание. Сейчас время бурного развития технологий, и возникает ощущение, что в этой жизни нам удалось много чего победить и преодолеть, и это добавляет беспечности. В этом смысле эпидемия способна открыть глаза на то, что далеко не все подвластно человечеству, что оно хрупкое.
— Как фатум пандемию не рассматриваете? Может быть, нам ниспослано наказание?
— Нет! Это красивое, но очень простое объяснение. Как мы знаем, от болезней и эпидемий страдают в равной степени и чудовища, и святые.
— Были ли в вашей съемочной группе у кого-то предубеждения?
— Думаю, нет. Другое дело, что мы снимали во время ковида. А съемочная площадка — не самое безопасное место во время эпидемии. Работа была настолько тяжелой и физически напряженной, что в итоге все забывалось. Мы мечтали только поскорее снять кадр и перейти к следующему.
Кадр из фильма «Выжившие».
— Где проходили съемки?
— Начало сериала мы снимали в Златоусте — горном городе на Урале, где я двадцать лет назад снимал свою вторую картину «Игры мотыльков». Потом мы продолжили работать в Москве и Подмосковье.
— Актеров кто выбирал? Вы или продюсеры?
— Шел обычный процесс проб, но в их обсуждении принимали участие все продюсеры. На ряд персонажей у нас были равнозначные кандидаты. Кино же всегда использует личность актера, и, соответственно, это были бы разные решения. Мы спорили с Борисом Хлебниковым и Бакуром Бакурадзе, но требования брать медийных или не медийных актеров не было. Мы старались выбрать тех, кто больше всего подходит на роли.
— Тем не менее у вас снимались, можно сказать, актуальные артисты.
— Мы выбирали хороших артистов, собирали компанию ярких индивидуальностей, чтобы чувствовалось напряжение и притяжение между героями. И нам это удалось. Актеры у нас интересные.
— Алексей Филимонов — один из лучших актеров в своем поколении. Странно, что он долгое время оставался в тени, и широкая публика его почти не знала.
— Сам я про Лешу давно знаю, хотя мы и не были лично знакомы. С самого начала стало понятно, что он — один из главных кандидатов на главную роль. Алексей — превосходный актер. В нем сочетаются сила, брутальность, нерв и глубина. У него сейчас такое время, когда он готов ко всему. Я с большим интересом ждал выхода сериала «Вертинский», где у Алексея главная роль. Он разносторонний и умный актер, а с этим у нас большие проблемы. При этом он гениально играет бандитов. В картине «Бык» у него почти бессловесный персонаж, но для меня он стал самым ярким. Когда мы ему сделали кудрявые волосы, то в каких-то ракурсах он напоминал молодого Де Ниро в «Бешеном быке».
— Вы вновь встретились с Дарьей Екамасовой на площадке, когда-то начинавшей у вас.
— Дарья снималась в нашей первой с ней картине «Спартак и Калашников», а потом в «Играх мотыльков». Прошло время, и она сыграла у меня в одной серии «Доктора Рихтера». Я поразился тому, насколько она изменилась с давнего полудетского времени, стала мощнее, ярче как артистка. Актерская компания у нас прекрасная — Даша Савельева, Валя Лукащук, Аня Слю. Сергей Бондарчук меня удивил. Начинал он, может быть, не идеально, но разыгрался, влез в шкуру странного персонажа. Артур Смольянинов тоже удивил. Когда мы встретились на пробах, сразу стало ясно, что он подходит на роль.
— Многие Артура Смольянинова побаиваются.
— Артур — человек со своим мнением. Есть люди, тупо продавливающие что-то свое, но он — человек, способный слышать, серьезный актер с сильной мужской харизмой. Мне с ним было интересно. Мы работали хорошо. У актеров иногда эмоции перехлестывают, согласен. Профессия такая. Люди работают эмоциями.
— Какой вы на площадке — спокойный, яростный? Кажется, что спокойный, интеллигентный.
— Это маска. Я нервный. У нас было семь с половиной дней на серию. Мы снимали по 14–15 часов каждый день. С середины съемок все говорили, что «Выжившие» — не название фильма, а название группы и ее надежда. Главным было — доползти до финала. С физической точки зрения это были самые тяжелые съемки в моей жизни.
— Сколько надо времени для нормальной работы?
— Все зависит от истории. Наша не построена как обычный сериал, в ней много объектов и героев. Для такого проекта хотелось бы иметь хотя бы дней девять-десять. Может быть, я не умею снимать на такой скорости, на которой надо.
— В кадре не чувствуется суеты и спешки.
— Но здоровье потом не восстанавливается.
— На картине работал ваш сын.
— И это моя главная гордость. Никите было 19 лет, когда он написал музыку к сериалу. Он был студентом факультета саунд-дизайна Высшей школы экономики, а потом почему-то оттуда ушел.
— Это дело случая?
— Мы монтировали, а мой постоянный монтажер — жена. Она сказала сыну: «Чего сидишь? Напиши нам несколько тем». Никита заперся в комнате, написал несколько тем, и они подошли. Мы не были уверены, удастся ли ему написать музыку целиком. Но Никита не просто ее сочинил, но сам сыграл. Месяца три этим занимался, проделал большую и серьезную работу, чему я очень рад.
— У вас и оператор молодой.
— Много лет я работал с Юрием Райским (снял «Бригаду» и «Анкор, еще анкор!», оператор скончался 4 октября 2021 года. — С.Х.). Он не смог участвовать в этой картине, и мы пригласил молодого оператора Артема Емельянова, снимавшего «Тесноту» Кантемира Балагова. Ничего кроме радостных открытий на площадке я не испытывал. Артем оказался замечательным товарищем и художественным оператором, пытающимся в любых условиях добиться результата. Благодаря Артему у нашей картины есть свой киноязык. Я очень благодарен художнику-постановщику Кириллу Шувалову — скромному человеку и настоящему мастеру с быстрым и цепким умом и фантазией.
— Каким для вас стал этот опыт. Готовы ли вы его продолжить?
— Я в запуске сложного полнометражного фильма, но в подробности вдаваться не могу, поскольку в договоре написано, что я не имею права ничего рассказывать. Не знаю, что из этого получится, но проект интересный. Мы находимся в подготовке и очень рассчитываем зимой снимать.
— Сейчас часто от авторов требуют молчания.
— И даже когда ты уже начал снимать кино, то не можешь быть уверен в том, что его закончишь.
Источник: mk.ru
