На «Золотой маске» завершили конкурсный просмотр в двух номинациях

На «Золотой маске» завершили конкурсный просмотр в двух номинациях

Фантасмагорическая обнаженка: пять спектаклей и один лидер

В конкурсной программе фестиваля «Золотая маска» танцевальная труппа Воронежского камерного театра показала последний спектакль в номинации «Современный танец», который, вполне вероятно, и выйдет в лидеры. Альтернативы ему просто нет.

Спектакль Павла Глухова «Зеркало».

В общей сложности в номинации «Современный танец» на «Золотой маске» показали пять спектаклей. При этом ни выдвинутые на маску спектакли «Личность» и «Сердце его на рукаве» зарубежных хореографов (труппа «Провинциальные танцы»), ни отечественные «Иваново детство» и «Последнее чаепитие» никаких шансов на победу, в общем, не имеют. Несмотря на то что итоги конкурсного фестиваля часто непредсказуемы, все же в этот раз отрыв между «Зеркалом» из Воронежа и остальными спектаклями настолько очевиден, что никакими факторами присуждение победы любому другому участнику объяснить будет трудно. Конкуренцию спектаклю «Зеркало» вполне мог бы составить спектакль «Свобода статуе!» екатеринбургской труппы «Провинциальные танцы», но отборочная комиссия на номинацию его не выдвинула.

Выдвижение же на Национальную театральную премию спектакля танцевальной труппы Воронежского камерного театра «Зеркало» в основной и в двух частных номинациях — за хореографию (автор спектакля — известный хореограф Павел Глухов) и за работу художника по свету (Татьяна Глухова) — вполне оправданно. Тем не менее главный герой, концентрирующий в художественном пространстве постановки на себе все точки напряжения спектакля — молодой танцовщик воронежской труппы Николай Гаврилин, — на номинацию как лучший исполнитель почему-то не выдвинут. Между тем он единственный из номинантов от современного танца, кто этого был достоин.

Погружение в свой внутренний мир и диалог с окружающим — тема этой постановки, совсем, конечно, не новая, и в современном танце всегда одна и та же: исследование глубинного в человеке и обществе. Круглое зеркало, в которое по ходу спектакля смотрит на себя главный герой, подвешено над сценическим пространством и является единственным элементом сценического оформления. Оно только посредник для человека, который хочет понять самого себя. С зеркалом, а точнее с отражением себя в нем, герой и ведет постоянный диалог: он растворяется в зазеркалье, видит себя там то как общность разных людей, то как некоего черного человека (Олег Петров), с которым ощущает единство и вражду, и танцует хорошо поставленный хореографом дуэт, являющийся центральным моментом постановки.

Чувствуется в спектакле и внутренний диалог с фильмом «Солярис», который, по признанию постановщика, он вел с Андреем Тарковским. Знаменитое произведение Станислава Лема Павел Глухов первоначально и хотел взять как отправную точку спектакля, но впоследствии от этой идеи отказался, хотя кое-какие побудительные импульсы в постановке остались. Например, сочетание фантастического и реального: составленный из женских тел паук, который хочет съесть своих детей, резиновых пупсов, прилепленных к черному балахону; или персонифицирующее тему неразрывной общности составленное из мужчины (сильные мускулистые ноги) и женщины (верхняя часть женского торса, обнаженная женская грудь и голова) двуединое существо. Из черного кокона, объединяющего две человеческие половины, в спектакле рождается юноша, полная нагота которого (уже привычная и никого не шокирующая на спектаклях современного танца) символизирует как возвращение к своему началу и естеству, так и обнаженность человека перед мирозданием.

Спектакль Владимира Лопаева «Иваново детство».

Спектакль хореографа из Иркутска Владимира Лопаева «Иваново детство» тоже имеет множество отсылок к одноименному фильму Андрея Тарковского. Но если у Тарковского сон и воспоминания Ивана противопоставлены ужасным реалиям войны, то реальность и сон в пространстве спектакля никак не разделены, поскольку не отличаются ни лексикой, ни драматургическим перестроением, и все показанное здесь воспринимается как единое действие. Да и от современного танца в драматургическом плане это произведение довольно далеко: хореография в спектакле не очень богата по своему лексическому арсеналу и не слишком выразительна. Исполняет ее сам хореограф Владимир Лопаев, выдвинутый на номинацию еще и как лучший танцовщик, а также его жена и их дети — сын и дочка. Причем танец главного героя Ивана, которого играет 12-летний Савелий Лопаев, подкупает детской непосредственностью, да и танцует парень вполне на уровне своих родителей. Лексические самоповторы и бедность хореографического рисунка несколько тормозят действие, зато с точки зрения режиссуры все здесь выстроено вполне логично.

Как ни простовата хореография и режиссура «Иванова детства», в спектакле она все-таки есть, чего нельзя сказать о другом номинанте «Золотой маски» — «Последнем чаепитии». Несмотря на то что постановщик спектакля Ксения Михеева известна тем, что часто берется воспроизводить на сцене тексты литературных классиков (например, Беккета) и даже заслужила неплохие отзывы за «Грозу», поставленную по пьесе Островского, драматургии в еще одной ее «литературной» работе нет вообще никакой. Все режиссерские навороты не имеют смысла и преследуют единственную цель — поразить зрителя своей оригинальностью, что тоже у постановщика не очень получается, поскольку дешевой эпатажностью сейчас никого не удивишь.

Спектакль Ксении Михеевой «Последнее чаепитие».

Совсем не поэзия, как у Чехова, а проза скучной жизни изображена в спектакле. Да и то, что здесь имеется в виду чеховский «Дядя Ваня», можно распознать только по заключительному чеховскому тексту, произносимому в спектакле: «Те, которые будут жить через сто, двести лет после нас и которые будут презирать нас за то, что мы прожили свои жизни так глупо и так безвкусно, — те, быть может, найдут средство, как быть счастливыми».

При этом эта скучная жизнь представлена в спектакле во всем своем безобразии и пошлости. Название «Последнее чаепитие» оправдывается только тем, что герои во время действия иногда распивают воду (совсем не чай) из пластиковых стаканчиков. Действие тут заключено в странный прозрачный пластиковый аквариум, в котором и обитают псевдочеховские герои. Здесь на веревках подвешен стул, одного из действующих лиц засовывают в прозрачную пластиковую цилиндрическую колбу. Герои, заключенные внутри аквариума, очень стараются напомнить зрителю водоплавающих и действительно иногда ложатся на пол и производят движения, похожие на движения рук и ног, которые делают люди, когда купаются в воде. Снаружи один из героев в коричневой шляпе прогуливается вокруг аквариума с семенящим за ним на четвереньках голым рабом-собачкой с чулком на голове, который пристает к зрителям. Похожий чулок со шляпкой надет на голову и одной из девиц. Танца здесь нет никакого. Движения танцовщиков настолько нелепы и неуклюжи, что создается ощущение, что современным танцем занимаются люди, которые с детства мечтали танцевать, но просто не прошли конкурс в хореографическое училище.

Один из членов жюри, бывший классический танцовщик, а сейчас руководитель одной из трупп, впервые попав в масочную комиссию, подобных экспериментов, видимо, никогда не наблюдал. Так и просидел почти весь спектакль, опустив голову и руки на колени, не в силах смотреть на происходящее. От испуга он поднял голову только тогда, когда сверху неожиданно и с громыханием, словно горох, в аквариум посыпались теннисные мячики. А подвешенный на веревочках спасательный круг, который раскачивают герои в конце спектакля, оказался единственной внятной и уместной метафорой этого унылого зрелища с претензией на оригинальность.

Источник: mk.ru

Похожие записи