Как воспели в стихах своих возлюбленных Пушкин и Бродский
В театральной гостиной Дома Гоголя на Никитском бульваре состоялась лекция «Я вас любил…», посвящённая возлюбленным великих поэтов и писателей. Что больше всего привлекало Пушкина в дамах, сколько раз Софья Андреевна Толстая переписала «Войну и мир», как Анна Сниткина спасала Достоевского от проигрышей в рулетку и почему расстались Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина – об этом и многом другом узнал корреспондент «МК».
Автор: Shakko.
Фото: ruwikipedia
Лекцию Александр Шамарин, научный сотрудник Дома Гоголя, кандидат филологических наук, начал со знаменитых строк Пушкина:
«Я вас любил: любовь ещё, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем».
Эти стихи, написанные в 1829 году, поэт посвятил Анне Олениной. Пушкин встретится с ней двумя годами ранее на балу. Именно в Олениной он видел свою избранницу, благо, как отмечает Шамарин, у неё были маленькие ступни, которые особенно любил Пушкин. Кроме того, Анна Алексеевна происходила из прекрасной, сверхобразованной семьи. Её отец Алексей Оленин — известный меценат, учёный, директор Императорской публичной библиотеки. Пушкин часто бывает в усадьбе Олениных Приютино. Вот, что об этих посещениях вспоминает приятель поэта Пётр Вяземский: «Вчера немного восплясывали мы у Олениных. Девица Оленина довольно бойкая штучка: Пушкин её называет драгунчиком и за этим драгунчиком ухаживает».
Однако ухаживания Пушкина успехом не увенчались. Оленина ответила отказом на его предложение, но память об этих чувствах поэт сохранил в многочисленных стихах, обращённых к Анне Алексеевне. Одно из них – знаменитое «Что в имени тебе моём?», которое завершается словами:
«…в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я».
Супругой Пушкина, как известно, стала Наталья Гончарова. Он впервые увидел её в Москве в декабре 1828 году на балу танцмейстера Йогеля и понял, что с ней хочет связать свою судьбу. На экране можно увидеть самый известный акварельный портрет Натальи Николаевны кисти Александра Брюллова.
— Когда я показываю этот портрет, то всегда обращаю внимание на талию Натальи Николаевны, – рассказывает заведующая научно-методическим отделом «Дома Гоголя» Светлана Панченко. – Для Пушкина талия тоже имела большое значение. Он сам обладал тонкой талией и очень гордился тем, что не затягивался в придворный мундир. Размер талии у Натальи Николаевны был сорок два сантиметра. У неё была маленькая нога тридцать пятого размера, при росте почти 180 сантиметров.
Многие сравнивали её с Мадонной. Вот и Пушкин писал о своей избраннице:
«Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец».
Однако о том, что собирается на роковую дуэль с Дантесом, Пушкин сказал только одной женщине – Евпраксии Вульф, в замужестве Вревской. Поэт был дружен с её матерью и увлечен обеими дочерями – Евпраксией, которую звали Зизи, и Анной. Именно они стали прототипами Ольги и Татьяны в «Евгении Онегине». А проживали сёстры в имении Тригорское, недалеко от Михайловского. Наталья Николаевна ревновала Пушкина к Зизи, видя, что та ему ближе по духу, с ней он делится своими сокровенными мыслями и желаниями. Ей он посвящал стихи:
«Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет».
Впрочем, пожалуй, самое известное стихотворение Пушкина «К» связывают с именем Анны Керн. Хотя, как объясняет Светлана Панченко, исследователи до сих пор спорят об адресате хрестоматийных строк:
«Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты».
Отношения же с Анной Петровной у поэта сложились непростые. Непростой оказалась и судьба этой женщины. Её выдали замуж в семнадцать лет за пятидесятидвухлетнего генерала (вспомним замужество Татьяны в «Евгении Онегине»). О муже Керн писала: «Его невозможно любить — мне даже не дано утешения уважать его; скажу прямо — я почти ненавижу его».
Ещё при жизни супруга она влюбляется в юного кадета, который моложе её на двадцать лет. Пушкин, похоже, подобного не одобрял и в письмах называл её «наша вавилонская блудница Анна Петровна».
От Пушкина Александр Шамарин переходит к Гоголю. О личной жизни Гоголя известно крайне мало. Большинство уверены, что Гоголь никогда никого не любил. Но это не так. Гоголь был влюблён и даже делал предложение. Вот его избранница – Анна Михайловна Велигорская.
— Она должна была послужить прототипом Улиньки во втором томе «Мёртвых душ», – объясняет Александр Шамарин. – Предполагалось, что Чичиков влюбится в Улиньку, и эта любовь сделает его положительным героем. Он встанет на духовный путь, пройдёт каторгу и уже после каторги вернётся как святой в третьем томе «Мёртвых душ». Но до третьего не дошло, а второй никогда не был закончен.
Гоголь много переписывался с Велигорской, а весной 1850 года решился сделать ей предложение, но неофициальное. Как рассказывает Шамарин, писатель уговаривает своего друга Веневитинова, женатого на сестре Велигорской, прийти к Луизе Карловне, её матери, чтобы выведать у неё, насколько Гоголя воспринимают как серьезную партию для дочери. Итог вышел неутешительный. Велигорские ценили литературный талант Гоголя, который часто гостил в их доме, но считали его неподходящей партией для своей дочери, поскольку за ним нет ни богатства, ни громкой дворянской фамилии.
А вот брак Софьи Андреевны и Льва Николаевича Толстого продлился сорок восемь лет, став одним из самых драматичных сюжетов не только в литературной, но и в мировой истории – ведь за уходом Толстого из Ясной Поляны следил весь мир. Но до астаповской трагедии Софья Андреевна родила мужу тринадцать детей, шесть из которых супруги похоронили.
— Многие исследователи творчества Толстого до сих пор спорят, сколько раз Софья Андреевна переписала «Войну и мир», – отмечает Светлана Панченко. – Остановились на семи разах. Несмотря на то, что она была очень близорука, сидела, уложив детей, и переписывала страницы, которые ей оставлял супруг. А у Толстого был ужасный почерк, который никто кроме неё не мог разобрать. К утру на его столе лежали переписанные чистые листы, которые он тут же замарывал.
Вот почему Софья Андреевна обижалась, что ни в «Войне и мире», ни в «Анне Карениной» нет посвящения ей. Хотя в сцене признания в любви Кити и Лёвина Толстой описал своё объяснение с Софьей Андреевной, а за переписывание романа подарил жене перстень. Сама Софья Андреевна также написала несколько художественных произведений. Одно из них – повесть «Наташа», написана ещё до замужества. Её герой – князь Дублицкий, человек «необычайно непривлекательной наружности и переменчивых суждений». Лев Николаевич пишет в дневнике о повести: «Что за энергия правды и простоты. Ее мучает неясность. Все я читал без замиранья, без признака ревности или зависти, но «необычайно непривлекательной наружности» и «переменчивость суждений» задело славно. Я успокоился. Все это не про меня. Труд и только удовлетворение потребности».
— Лев Николаевич переживал из-за своей внешности и манер, – рассказывает Светлана Панченко. – Он был очень неловок в обществе. Софья Андреевна убеждала его в том, что его старомодное обращение с женщинами, наоборот, очень привлекательно. Об этом известно по воспоминаниям сестры Софьи Андреевной, Татьяны, в замужестве Кузминской. Сам Лев Николаевич говорил: «Я взял Соню, перетолок ее с Таней, и получилась Наташа Ростова».
Ещё одна великая женщина в истории русской литературы – жена Фёдора Достоевского Анна Сниткина. Писатель встретился с ней при тяжёлых для себя обстоятельствах, когда ему нужно было за кратчайшее время написать роман, иначе все права на его произведения перешли бы к издателю Стиловскому. Друг Достоевского Милюков предлагает ему нанять стенографистку. Так в доме Достоевского появляется Анна Григорьевна, которая за двадцать шесть дней под диктовку пишет роман, который получит название «Игрок». Достоевский отправляет этот роман Стиловскому, а через несколько дней, 8 ноября 1866 года, просит руки и сердца Анны Григорьевны. Они обвенчались 19 февраля 1867 года. Достоевский получает большие деньги за роман «Преступление и наказание», но, как поясняет Александр Шамарин, писатель по-прежнему в долгах, и для того чтобы кредиторы не отобрали эти деньги, чета Достоевских уезжает из России. В Европе Достоевский буквально заболевает игрой в рулетку, проигрываясь в пух и прах. О своих злоключениях он пишет жене в Дрезден из Гамбурга:
«Я употребил сверхъестественное почти усилие быть целый час спокойным и расчетливым, и кончилось тем, что я выиграл тридцать золотых фридрихсдоров, то есть 300 гульденов. Я был так рад и так страшно, до безумия захотелось мне сегодня же поскорее все покончить, выиграть еще хоть вдвое и немедленно ехать отсюда, что, не дав себе отдохнуть и опомниться, бросился на рулетку, начал ставить золото и все, все проиграл, до последней копейки, то есть осталось всего только два гульдена на табак».
Когда эта поездка по Европе закончится, Анна Григорьевна напишет: «Через восемь дней Федор Михайлович вернулся в Дрезден и был страшно счастлив и рад, что я не только не стала его упрекать и жалеть проигранные деньги, а сама его утешала и уговаривала не приходить в отчаяние».
— В 1871 году они вернутся в Россию. Достоевский навсегда оставит рулетку, а Анна Григорьевна возьмёт на себя все издательские хлопоты, – говорит Александр Шамарин. – Она будет договариваться с издателями, устроит издательство у себя дома. Благодаря ей Достоевский станет богатым человеком, закроет все долги, и до конца жизни она будет его ангелом-хранителем. У пары было четверо детей, двоих они похоронили.
Анна Григорьевна переживёт Достоевского на тридцать семь лет. Незадолго до смерти в своих воспоминаниях она напишет: «Я отдала себя Федору Михайловичу, когда мне было 18 лет. Теперь мне за 70, а я все еще только ему принадлежу каждой мыслью, каждым поступком. Памяти его принадлежу, его работе, его детям, его внукам. И все, что хоть отчасти его, — мое целиком. И нет и не было для меня ничего вне этого служения». В этих воспоминаниях трогательно то, что ей было не восемнадцать, а двадцать, – но какая разница для любви.
Из классического девятнадцатого века Александр Шамарин перепрыгивает в бурный двадцатый. Как тут не вспомнить потрясающий роман Владимира Маяковского и Лили Брик. На совместной фотографии, демонстрируемой на экране, эта пара кажется очень современной и живой. Между тем, к моменту встречи с Маяковским Лиля была замужем за футуристом, другом Владимира Владимировича Осипом Бриком.
— В 1915 году сестра Лили Брик Эльза, которая хотела связать свою жизнь с Маяковским, привела его в дом к Брикам, – говорит Александр Шамарин. – Но Маяковский с первого взгляда влюбился в Лилю и буквально через несколько дней потребовал у неё, чтобы он переехал в дом к Брикам. Лиля согласилась. Она поставила мужа перед фактом, что теперь с ними в доме будет жить Маяковский. Так возник любовный треугольник, активно обсуждаемый и при жизни Маяковского, и после его смерти.
Сама Лиля была безумно влюблена в Маяковского. Она писала: «Я влюбилась в Володю, едва он начал читать «Облако в штанах». Полюбила его сразу и навсегда. Он обрушился на меня, как лавина… Он просто напал на меня».
Лиле Брик посвящено одно из лучших стихотворений Маяковского – «Лиличка!», где среди прочего есть строки:
«Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа».
Маяковский, увы, покончил с собой 14 апреля 1930 года, а в предсмертной записке были слова: «Лиля – люби меня».
Ещё один незабываемый любовный союз – Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина. Шамарин рассказывает, что Евтушенко влюбился в Ахмадулину ещё до того, как её увидел, прочитав стихи в журнале «Октябрь». Евтушенко отправляется на собрание литературного кружка, в который входит Ахмадулина. Там с ней знакомится и, по собственному признанию, буквально теряет голову. «Итальянство твое и татарство угодило под русский наш снег» – пишет он. Его поразила внешность Ахмадулиной. Он говорил, что она больше похожа на итальянских актрис. А Белла воспела их любовь в стихах, утверждая:
«Не жалею, что встретила.
Не боюсь, что люблю».
В 1957 году Ахмадулина и Евтушенко поженятся, но брак продлится недолго, всего год. Причин разрыва было несколько, но главной, по воспоминаниям Евтушенко, стала потеря ребёнка.
— Ахмадулина беременеет, но Евтушенко, говоря, что не готов тратить своё время на пелёнки, уговаривает её сделать аборт, – поясняет Шамарин. – Это окончательно губит их брак.
«Я думала, что ты мой враг,
что ты беда моя тяжелая,
а вышло так: ты просто враль,
и вся игра твоя — дешевая».
Так напишет Ахмадулина за несколько дней до развода.
«Я не понимал тогда, что если мужчина заставляет любимую женщину убивать их общее дитя в ее чреве, то он убивает ее любовь к себе. …Мы не поссорились. Наша любовь не умерла – она перестала быть» – горько признается позже Евтушенко.
Эта драма не давала ему покоя, поэт говорил: «Я долго мучился, думая, что из-за моей юной глупой жестокости она потеряла возможность иметь детей – так нам сказали врачи. Но через несколько лет, узнав, что она все-таки родила дочь, я возблагодарил Бога… Но до сих пор, когда вижу ее или просто слышу ее голос, мне хочется плакать».
Именно Ахмадулиной посвящено самое трогательное и личное стихотворение Евтушенко – «Любимая, спи». Каждая строчка в нём – как исповедь и признание в соединении с невероятной нежностью:
«Любимая, спи…
Что причина бессонницы?
Ревущее море?
Деревьев мольба?
Дурные предчувствия?
Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то,
а просто моя?
Любимая, спи…
Ничего не попишешь,
но знай,
что невинен я в этой вине.
Прости меня — слышишь? –
люби меня — слышишь? –
хотя бы во сне,
хотя бы во сне!»
Завершается же лекция рассказом об оппоненте Евтушенко, другом выдающемся поэте, лауреате Нобелевской премии по литературе Иосифе Бродском и его возлюбленной, художнице Марине Басмановой. После принятия закона о тунеядстве Бродского, который нигде официально не работает, высылают из Москвы в Архангельскую область. Попечение о своей любимой он возлагает ближайшему своему другу Дмитрию Бобышеву. Басманова влюбляется в Бобышева.
— Марина приезжает к Бродскому в Архангельскую область – рассказывает Александр Шамарин. – Бродский делает ей предложение. Она отвечает, что подумает. Но туда же приезжает и Бобышев и буквально забирает её. Сам Бобышев вспоминал, что когда приехал к Бродскому и стоял перед его одноэтажным деревянным домиком, рядом с домом он взял большую металлическую втулку и сжал её в кулаке, зная, что скорее всего сейчас будет драка. Он заходит – немая сцена: на него смотрит и Бродский, и Басманова. Бродский, видя, что он сжимает металлическую болванку, медленно поднимает топор. Она опускает руку Бродского с топором и, не произнося ни слова, выходит вместе с Бобышевым.
Бродский напишет, обращаясь к Басмановой:
«Прощай, дорогая. Сними кольцо,
выпиши вестник мод.
И можешь плюнуть тому в лицо,
кто место мое займет».
В 1968 году у Бродского с Басмановой рождается сын.
-У Марины был своеобразный характер, – вспоминает друг Бродского Владимир Уфлянд. – Отец ее – известный художник. Он не любил советскую власть, был строг, замкнут… Марина, с одной стороны, держалась изолировано от людей, но с другой – вынуждена была общаться с кругом Иосифа. Можно было задать вопрос, от Иосифа или Бобышева родился ребенок, но Бродский его принял как родного.
Когда Бродский вынуждено эмигрирует, она напишет ему письмо, что между ними всё кончено. Впрочем, с Бобышевым надолго она не останется. Бродский ещё долгое время в эмиграции будет проклинать её имя, пока в Сорбонне не встретит свою последнюю жену, почти на тридцать лет его младше, Марию Соццани. Своей бывшей возлюбленной он посвятит язвительные стихи:
«Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела».
Казалось бы, эта история закончена, но незадолго до смерти Бродский собирает все свои лирические стихотворения, посвящённые разным женщинам, разных периодов его жизни и издает их единой книгой, которую посвящает Марианне Павловне Басмановой. Так заканчивается эта история. До сих пор друзья и исследователи Бродского спорят, что бы это значило. Сам Бродский скажет: «Это сборник стихов за двадцать лет с одним, более или менее, адресатом. И до известной степени это главное дело моей жизни».
Завершается лекция строчкой, с которой началась, но теперь «Я вас любил…» говорит не Пушкин, а Бродский:
«Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими — но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит — по Пармениду — дважды
сей жар в крови, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться — «бюст» зачеркиваю — уст!»
Источник: mk.ru
