Сквозь прорезь прицела

Сквозь прорезь прицела

Коллекционер жизни

«Пермский стрелок» вроде бы заявил: ненавидит людей.

Наверно, в схожих чувствах могут (ли) бы признаться и то же самое сказать, будь они поразговорчивее, многие снайперы и потрошители — от средневековых инквизиторов и опричников Ивана Грозного до нынешних, открывающих пальбу по мирным и склочным соседям, школьным и институтским соученикам, беззащитным посетителям супермаркета.

Фото: Алексей Меринов

Причина убийственных выплесков — собственная ущербность, недооцененность, униженность? Палачи мстят за свою обиженность, обделенность, отторгнутость? Виновны те, кто их отталкивал, издевался, насмехался?

Самое простое — списать кровопускания на сумасшествие, неадекватность, обкуренность, обдолбанность… Но очень уж глумливо это помешательство: оно себе на уме и не себя лишает жизни, а других. Почему бы отторгнутым не принять постриг затворничества, не взгромоздить на свои плечи крест изгойства (возможно, несправедливого), почему не отнести этот крест на Голгофу? Не пострадать за заблуждающихся грешников?

Деликатные натуры, при несовпадении собственных воззрений с устоявшимся миропорядком, сами уходят из не устраиваюшего их кавардака.

А если карающая персона убеждена в своей единственной, заслуживающей превозношения, имеющей право судить и выносить приговор правоте, то остальные для нее — ничтожества и дрожащие твари. Философия, знакомая из произведений литературы. Вероятно, живые мишени представляются таким громовержцам букашками, насекомыми или разрешенными к охотничьей потраве белочками и зайцами. Или, если прислушаться к словам председателя Следственного комитета Бастрыкина, персонажами компьютерных игр и театральных спектаклей.

Но Гитлер и Берия сформировались в докомпьютерную эру. Театральные и киношные постановки в те времена были не в пример целомудреннее теперешних, серийно-маньячных. При этом допросы и расстрелы в застенках проходили по кальке Торквемады. По стопам тех легендарных заплечных дел мастеров и сегодня отдельных индивидов (типа Брейвика) сотрясает неприятие определенных человеческих рас и религиозных убеждений, не встреть такая идиосинкразия и жажда перекорежить мир на свой лад сопротивления, и уничтожительные порывы разрастутся до всеобщей выбраковки.

Но, может, мотивы самозваных судей и прокуроров не столь однозначны, и антипатии не столь необъяснимы? Попытаемся взглянуть на себя их глазами. Сквозь прорезь прицела — пока виртуального.

Дрессировка

Одно животное дрессировало другое животное, чтобы то самостоятельно выступило перед зрителями и заработало деньги. Неумелый ученик по пятам ходил за мудрым учителем, смотрел ему в пасть, ловя каждое распоряжение.

Животное-наставник было снисходительно, прощало ученику ошибки, терпеливо передавало опыт.

И вот настал день, когда второе животное, блистая молодостью и силой, покорило сердца зрителей и сорвало букет бурных оваций.

Овации вскружили ему голову, оно словно бы парило в воздухе.

Но, когда вернулось за кулисы, старый учитель покачал головой:

— В начале и в конце выступления ты допустил грубые промахи, — сказал педагог.

Ученик отмахнулся.

— И в середине, — раздражаясь, сказал учитель.

Желая прервать поток нудных замечаний, ученик легонько прижал ладонь к пасти говорившего.

— Ты чего? — опешило, а потом возмутилось животное-учитель. Вырвавшись и отдышавшись, оно произнесло: — Ты что делаешь, безобразник?

Тогда, как бы резвясь и играя, ученик попробовал отогнать учителя от себя подальше. А заодно и подальше от публики, которая могла услышать нелестные отзывы и громкие вопли.

Но учитель не уходил.

— Ты далек от совершенства, — продолжал твердить он.

Ученик слегка пнул, потом цапнул его, чтобы привести в чувство.

— И это твоя благодарность! — принялся стыдить неучтивца огорченный учитель, привлекая стенаниями внимание окружающих.

Ученик оттеснил дурня в укромное местечко и хватанул так, что из отверстой раны на теле учителя вверх фонтаном ударила кровь.

— Но ведь я твой учитель. Я воспитал тебя! — закричало бедное старое животное.

— Да, — сказал ученик. — И мне неприятно: ты видел меня слабым и беспомощным, поэтому я должен уничтожить тебя.

И он исполнил свою программу.

Остывший чай

Одно животное пришло в гости к другому. Это были два хорошо ухоженных, следящих за своей внешностью животных. Они опустились в удобные кресла, взяли в руки по чашечке чая, потекла беседа.

— Вы хорошее животное, пользуетесь большим моим уважением, — сказало первое животное. — Но своим недавним поступком вы причинили мне массу неудобств и хлопот. Вы это сделали специально или необдуманно?

— Необдуманно, — сразу ответило второе животное.

Но что-то в ускользающем его взгляде подсказало первому, что ответ неискренен.

— А почему же тогда не извинились? — спросило оно.

— А вспомните, какую неприятность вы сделали мне в позапрошлом году, — сказало второе животное. — И тоже не извинились.

Первое животное слегка запнулось, второе продолжало:

— И еще много раз вы причиняли мне неприятности. Прежде, до этого…

— Я не думало, что вы такое злопамятное, — обескураженно сказало первое. — И потом это было давно. Почему вы заговорили об этом сейчас?

И от обиды запустило чашкой в стену.

— Не я начал, а вы, — поправило его второе. — И напрасно, кстати, начали. Вам бы лучше молчать. При ваших-то обстоятельствах. При вашей-то нынешней слабости. Не следует вам бросаться чашками. Но коль уж зашла речь, довершим дело.

И оно впилось зубами первому в плечо и вырвало кусок мяса.

Первое в ужасе завизжало, вскочило, начало метаться по комнате, а второе терзало его, вырывая по куску плоти и загоняя окровавленного и обессилевшего гостя в угол.

На крики сбежались члены семьи второго животного и тоже отхватили по куску. И от первого, и от второго тел. А потом развели костер из обглоданных костей и разогрели на огне остывший чай.

Замоленный грех

Одно животное пришло к другому, чтобы обновить интерьер его жилища. Животное, что пришло, было грязноватое, неопрятное и непричесанное, от него дурно пахло табачищем и специфическими телесными выделениями. А животное, к которому оно пришло, напротив, было аккуратным и тщательно следило за собой: причесывалось, купалось, пользовалось ароматизированными освежителями.

Животное, которое пришло, было работящим и сразу принялось за дело: стало приводить в порядок обветшавшую обстановку, настилать паркет и облицовывать стены ванной кафелем. А животное, в чьем доме производились пертурбации, по пятам ходило за работающим и нахваливало его умение и сноровку. Единственное, что раздражало животное-хозяина, — запах, исходивший от вспотевшего трудяги.

Но и работающему не очень нравился лощеный вид хозяина.

И все же благоустройство было выполнено и одобрено.

— Я вас щедро вознагражу, — самодовольно сказал хозяин, хотя благодарность подразумевалась условиями договора.

— За свою работу я хочу получить мясо, крупу и овощи, — напомнил нанятый.

— Мясо и крупу я дам, — согласился наниматель. — А с овощами неувязка.

— Хочу овощи, — уперлось животное-работник.

— Не дам, — резко сказало животное-хозяин, все более и более давясь неприятным запахом, исходившим от просителя.

— Ладно, — притворившись покорным, сказало животное-работник.

Оно возненавидело животного-хозяина, но побаивалось его. Кто знает, что на уме у благоухающего, если ведет себя столь нагло?

Животное-работник ушло, удовольствовавшись мясом и крупой.

А вечером, в темноте, когда никто не мог его видеть и опознать, а следовательно, не смог бы отыскать впоследствии для мести — напало в тихом закоулке на такого же благоухающего прохожего и, отстаивая справедливость, отобрало у него овощи, которые тот нес себе на ужин.

Животное-хозяин всю ночь ворочался и не спал от страха возмездия, чудилось: животное-работник явится сводить счеты.

После того, как в течение ночи акта вторжения не произошло, аккуратное животное привычно вышло на прогулку. И, неся в душе раскаяние, подало милостыню стоявшему на углу нищему, оборванному животному. Милостыню оно дало овощами.

Знаки внимания

Животное-самец и животное-самка обитали в общем жилище. Однажды самец ушел на промысел, а в жилище забрел другой его знакомый самец.

Согласно заведенному среди животных правилу, он стал оказывать самке знаки внимания, а потом, с ее согласия, вступил с ней в интимный контакт.

Вернувшийся хозяин застиг их в момент экстатической близости. И онемел. А когда к нему вернулось самообладание, заорал:

— Проклятые животные!

С чем засмеявшиеся прелюбодеи полностью и не без шутливой игривой солидарности согласились.

Источник: mk.ru

Похожие записи