«Друзья школьника и пионера»
В московском Доме И.С. Остроухова в Трубниках открылась экспозиция детских книг, плакатов и игрушек, выпущенных в первые десятилетия существования Советского Союза. Ее тематическим гвоздем стала издательская деятельность Гавриила Мириманова, уроженца Тифлиса, офицера времен Первой мировой войны, организовавшего в 1918 году выпуск доступной литературы для детей и жителей деревни, которых в те годы коммунистическая власть активно обучала грамоте и просвещала.
Фото: Иван Волосюк
Не отречемся от старого мира?
Несмотря на явную полезность государству и верность курсу на построение коммунизма, Мириманов попал под первые катки репрессий (в 1922 году он оказался в заключении, а в 1928-м — изгнан из собственного дома, где поселился начальник охраны Сталина). Но не об этом – выставка и данная заметка. Гораздо важнее уникальная эстетика, запечатленная в шрифтах, картинках, подходах к оформлению обложек, пропорциях текста и иллюстраций, меняющихся в зависимости от возраста читателей.
Обратили на себя внимание и книжные серии: «Библиотека школьника», «Книжка за книжкой», «Книжки-малышки». Даже если Мириманов в 1920-е не первым изобрел их формат, именно такими были советские книги, выходившие миллионными тиражами в позднем СССР и которые мы сегодня воспринимаем как старые добрые.
Собственно, выставка созданных под руководством Мириманова изданий ими не ограничивается, она гораздо шире и дает контекст эпохи, современной этому забытому, как говорят специалисты, энтузиасту издательского дела.
Фото: Иван Волосюк
Из запасников Литмузея имени Владимира Даля (а дом в Трубниках – филиал ГМИРЛи) достали на свет уникальные плакаты, даже «Кооперативную азбуку» нашли, рекламировавшую преимущества ленинской кооперации и заодно – обучавшую взрослых и детей буквам.
Не будем забывать, что на календаре было десятилетие НЭПа, расцвета творчества и частной инициативы, позволенной и поддержанной сверху — до того, как в Союзе наступил период государственного единообразия, нарушаемого только андеграундом.
К слову, организаторы показали в рамках выставки «окно в НЭП», оставляющее сильное впечатление. В первом из залов установлены антикварные стул и стол с пишущей машинкой «Корона» — и «окно», за которым – конные повозки, уже вывески, но еще имперского масштаба, плюс величественный храм, свидетельствующие, что старая Россия и прежний ход вещей не до конца уничтожены.
Следует признать: то, что делал Мириманов – в плане иллюстраций, широты взгляда на мир, предлагаемой юным советским гражданам – было прорывом. Во многом этот прорыв был совершен за счет основоположников московской анималистической школы живописи Василия Ватагина и Алексея Комарова.
Фото: Иван Волосюк
Но и техническая сторона имеет значение. За 20 лет до этого для издателей Российской империи немыслимой новацией считался «драй фарбен друк» — трехцветная печать. Монохромность в печати не хотела уходить в прошлое. «Все одним цветом жарим» — так высмеивал техническую и художественную отсталость дореволюционной полиграфии Аркадий Аверченко.
Игрушки, звери и ящеры
Но далеко не все в раннем Союзе было образцом буйства красок. Детские игрушки 20-х, представленные здесь же, на тех же самых полках, где и идеальные книги, на фоне более поздних классических игрушек СССР, нынешних Барби и ее импортозамещенных аналогов, кажутся тряпичными уродцами. Вызывает жалость и велосипед для малышей с примитивными колесами, жалким рулем и деревянным, покрытым фанерой сиденьем. Сложно поверить, что о таком мечтала детвора — но ведь мечтала же, недаром Заболоцкий воспел покупку немыслимой роскоши – велосипеда — соседскими мальчишками в стихотворении «Некрасивая девочка».
Фото: Иван Волосюк
Но это было самое начало.
Выше было упомянуто, что Мириманов печатал брошюры массово-просветительские. Это простоватые и «наивные» книжицы «Что нужно знать крестьянину», «Первая помощь больному скоту», «Советы крестьянским матерям по вскармливанию и уходу за грудными детьми» или пособия, адресованное деревенским библиотекарям.
Но наш народ был темным, его нужно было учить элементарным вещам – и в эту работу Гавриил Фомич активно включился.
Фото: Иван Волосюк
При этом его основной миссией было расширение детского кругозора. Под началом Мириманова выпустили десятки книг о домашних животных и животных жарких стран, о древних ящерах (имеется в виду переводная книга Луизы Питти «Дина и динозавры»), о японских детях, детях Китая и народов СССР. О профессиях электромонтера, шахтера, химика, металлиста, пилота аэроплана. Мириманов выпускал загадки в картинках, «вырезалки» и раскраски для малышей, компактные и максимально доступные в материальном смысле.
Фото: Иван Волосюк
Переиздавал и издавал Чехова, Куприна, Мамина-Сибиряка, «волчьи» рассказы Джека Лондона, «Рикки-Тикки-Тави» Киплинга, очерки Виталия Бианки, произведения Самуила Маршака. Все это стало литературным каноном не просто так, а потому, что книги бесспорных классиков печатали, распространяли и даже рекламировали. Пример: плакат 1928 года, призывающий покупать произведения Виталия Бианки. Писателю тогда было тридцать с небольшим.
На языке плаката
Искусствовед Леонилла Мараховская рассказала нашему изданию, что эволюцию детской книги можно грубо разделить на «до 1917» и «после»:
— «До» книга была менее доступная, менее тиражная, но при этом очень изящная и трепетная. То, что происходит после 1917 года, меняет все ориентиры. Причём это не хорошо и не плохо, это часть истории.
Конечно, книгоиздатели не поменяли свои ориентиры относительно новой власти за один день. Тем и интересен промежуток 20-30 годов, что он показывает, как люди, печатавшие книги для детей, меняют свои вкусы и предпочтения. Первое время после второй революции все ещё остаётся детальность образа, прорисовка каждого персонажа, проработанная сюжетная история. Но ближе к 24-26 гг. изменился сам ребёнок, всё стало ново. И в этом случае детская книга претерпела огромные изменения. Все стало немного грубее и более общим, как сам текст книги, так и иллюстрации к нему.
Фото: Иван Волосюк
Но тут важно понять, повторюсь, что это не значит, что книга стала хуже! Она пришла к новой точке отсчета, как живопись русского авангарда. Как есть Брюллов, а потом появился Малевич, так и в книжной истории есть издательство Кнебеля, а потом издательство Мириманова, и ничто из этого нельзя сравнивать.
«Более поздние советские художники вдохновлялись как книгами 20-х, так и дореволюционными, каждый из них все точнее искал свой личный стиль. И к 1970-м случилось соединение всего», — делает вывод собеседница «МК».
Фото: Иван Волосюк
Обращение к миллионным массам (зачастую неграмотным или читающим с трудом) неизбежно вело к плакатности языка, низведения текста до лозунга, смыслового импульса. «Книга – друзья школьника и пионера». «Читай!». «Научитесь, ребятишки, не трепать, не портить книжки!». «Долой наказания детей! Для новой жизни – новое воспитание!».
Фото: Иван Волосюк
И или вот один плакат, выделяющийся на общем фоне глубинным символизмом – «Да здравствует солнце!» Симакова. Он изображает крестьян и крестьянок, идущих с развернутыми книгами навстречу восходящему светилу. (Именно его мы видим на гербе СССР и большинства союзных республик). О том, сколько невзгод придется пережить и сколько миллионов людей потерять, следуя намеченному курсу, в 1921 году гражданам Советской России никто не говорил. Но обратного пути уже не было.
Источник: mk.ru
