В постоянную экспозицию ГМИИ ворвались горячие футуристы
Итальянский футуризм оказал огромное влияние на все искусство ХХ века, в первую очередь благодаря легендарному манифесту 1907 года Филиппо Маринетти, который стал толчком для русского авангарда. Однако произведений этого направления почти нет в собраниях отечественных музеев. Поэтому выставка итальянских футуристов из коллекции Джанни Маттиоли имеет особое значение. 26 произведений, созданных художниками-новаторами в 1910-20-х годах, теперь можно увидеть в залах постоянной экспозиции Галереи искусства стран Европы и Америки ХIХ-ХХ веков, рядом с хрестоматийными шедеврами Моне, Дега, Пикассо и Матисса из собрания Щукина и Морозова.
Фото: Мария Москвичева
Избранные вещи из собрания миланского коллекционера Джанни Маттиоли (1903–1977) выехали на гастроли из родной Италии впервые с 1972 года. Сначала их показали в Русском музее вместе с работами отечественных футуристов, и там получился свой диалог – между художниками двух стран начала ХХ века. В Пушкинском музее другое взаимодействие, но не менее интересное. Собрание Маттиоли встроили в постоянную экспозицию Галереи искусства стран Европы и Америки ХIХ-ХХ веков, и здесь мы видим искусство в развитии. От «Кувшинок» и «Завтрака на траве» Моне, «Голубых танцовщиц» Дега, тайских прелестниц Гогена и натюрморта с красными рыбками Матисса двигаемся вперед, глядя как трансформируется взгляд художников на реальный мир, все дальше убегая от его объективного отражения действительности к анализу, собственной транскрипции увиденного, чтобы вдруг столкнуться с итальянским футуризмом. Первая встреча с привозным итальянским искусством начала ХХ века происходит в третьем зале постоянки – перед нами портрет кисти Фортунато Деперо, одного из авторов художественного манифеста «Футуристическая реконструкция Вселенной» 1915 года. Не нужно читать текст арт-заявления, чтобы понять его смысл, достаточно взглянуть на картину, на ее героя, напоминающего инопланетянина с зелеными кружками-глазами, на угловатые линии интерьера. Сюжет словно механизирован, он из будущего, при этом в нем чувствуется почти неуловимая связь с прошлым итальянского Ренессанса. Будто бы какой-то итальянский дож перенесся на машине времени на века вперед. Об этом все искусство итальянского футуризма. Оно синхрониризует прошлое и будущее, оно раскладывает привычные формы на плоскости и фрагменты. В нем много механической геометрии, и в то же время много очень человеческих эмоций, которые у итальянцев, как известно, плещут через край.
Однако итальянский футуризм неоднороден. Следующее прикосновение к революционному направлению происходит в залах, где висят картины Дерена, Сезанна и Лота из постоянной экспозиции ГМИИ. Теперь они соседствуют с монохромными работами Джорджо Моранди. Этот художник тоже упрощает формы. Его искусство называют «метафизическим». В его взгляде в будущее есть тишина и спокойствие. После этого «предисловия» мы попадаем в зал с желтыми стенами, который полностью занят итальянскими футуристами. Здесь совсем другие эмоции. Здесь противоборство миланской и флорентийский школы. У миланцев больше динамики, а художники из Флоренции больше играют с цветом и формой, с движением. Надо сказать, что эти авторы иногда вступали в непримиримые противоречия, которые заканчивались натуральной дракой. Здесь друг напротив друга висят картины Арденго Соффичи и Умберто Боччони, между которыми развернулась интригующая полемика. Все началось с выставки 1911 года «Свободное искусство», название которой и легло в основу нынешней – в ГМИИ.
Арденго Соффичи – яркий представитель футуризма во Флоренции – опубликовал в журнале «Голос» после выставки «Свободное искусство» статью, где критиковал миланских художников, – рассказывает куратор Елена Степкина. – В ответ Умберто Боччони и с соратниками приехал во Флоренцию и нашел Соффичи в кафе. Боччони спросил: «Вы Соффичи?». После утвердительного ответа он просто-напросто дал оплеуху оппоненту. Началась драка. Утром миланцы поехали на вокзал, чтобы отправиться домой, но тут уже Соффичи позвал друзей и устроил потасовку. В итоге все драчуны оказались в полицейском участке. Пока они там вместе сидели, нашли точки соприкосновения, и несколько лет между ними был мир. Но потом опять поссорились из-за идейных вопросов, связанных с пониманием свободного искусства и обновлением художественного языка, и снова решали противоречия кулаками.
Ох уж эти горячие итальянцы! Что отличает итальянский футуризм, так это страстность и энергия, с которой авторы подходили к любым деталям. И несмотря на то, что многие приемы футуристов перекликаются с другими направлениями, будь то кубизм или экспрессионизм, они представляют собой отдельную «стаю» – идеологов нового языка. Футуристы много писали о своем видении будущего, и эта полемика представляет для потомком особый интерес. И тут уже не так важно, была она с кулаками или нет. Идеи футуристов сыграли важную роль для всего искусства ХХ века, которое предложило новый взгляд на мир и его изображение. Художник может раскладывать реальность на фрагменты и собирать ее заново. Может показывать мир через чистую динамику, движение, ритм. Может буквально все. Даже Амадео Модильяни, который занимает отдельное место в арт-истории и не принадлежит никакому направлению, поддался идеям итальянского футуризма. Доказательством этому служит его портрет художника Фрэнка Хэвиленда, представленный в экспозиции. Он отличается от других картин Модильяни, и нельзя назвать его чистым футуризмом, однако художник использует один из футуристических приемом – дробного письма. Лицо героя написано мазками разных цветов – зеленым, розовым, синим. Близко к пуантилизму, но не тоже.
Джанни Маттиоли очень тонко и вовремя почувствовал все бурление, которое происходило в искусстве на его родине и начал собирать итальянский футуризм в 1940-х годах, когда эти работы уже прожили несколько десятков лет, но еще не были признаны по-настоящему. Сегодня вещи из его собрания считаются эталонными. В 1972 году все представленные теперь в ГМИИ картины были признаны национальным достоянием Италии. Директор Пушкинского музея Марина Лошак верно заметила, что Маттиоли обладал тем же чутьем, что Щукин и Морозов, картины из собраний которых представлены в экспозиции рядом с коллекцией итальянца.
Источник: mk.ru
