Первый президент любил власть, второй любит деньги
Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев заявил, что собирается победить на очередных выборах главы государства, чтобы править еще 5 лет. Он утверждает, что за первую пятилетку доходы населения удалось поднять на 28%, а охват населения высшим образованием увеличить с 9 до 29%. Кроме того, Мирзиёев гордится развитием демократии в Узбекистане. Так ли сильно изменилась страна за последние 5 лет, «МК» рассказал главный редактор узбекистанского интернет-портала «AsiaTerra» Алексей Волосевич:
Страна сделала ставку на развитие легкой промышленности. Фото: president.uz
— При первом президенте Узбекистана Исламе Каримове был долгий застой. Единственное, что тогда менялось, — гайки закручивались все сильнее и сильнее. Каждый шаг, каждый законопроект правительства был хуже предыдущего, зато все было предсказуемо. Постоянно гнобился бизнес: в некоторых областях — например, в Сурхандарьинской — практически все предприниматели были под полным «коммерческим» контролем спецслужбистов. И самое главное — в стране была тяжелая атмосфера страха, паранойи.
Когда к власти пришел Мирзиёев, все удивились тому, как много обещаний он начал раздавать. Впрочем, выполнять их он не спешил. Например, не стал отпускать всех политических заключенных сразу. Многим из них пришлось отсидеть еще год или полтора, хотя до этого они пробыли за решеткой долгое время, по 8, 10, 18 лет, а один даже 23 года. Речь идет об оппозиционерах, правозащитниках и журналистах, которых при новом президенте стали освобождать «частями» — выпускали одного-двух перед приездом какого-нибудь высокопоставленного представителя стран Запада. В итоге все те, кто сел при Каримове, постепенно вышли на свободу, но теперь появились новые…
— Это кто?
— Блогер Отабек Саттори был осужден на 6 лет по обвинению в вымогательстве по абсолютно сфабрикованному делу. Он пришел вместе со своим товарищем на базар в Шерабаде и начал снимать нарушения санитарных норм и так далее. Охранники подошли и сломали его телефон. Был небольшой скандал, который потом замяли. Через месяц директор рынка позвонил Саттори и заявил, что хочет подарить ему новый телефон взамен сломанного. Ну, он пришел на встречу, взял в руки новенький телефон, и тут его схватили полицейские.
Но это был формальный повод для его осуждения («вымогательство» телефона), а на самом деле Мирзиёев занялся созданием хлопковых кластеров — двухуровневых предприятий — по всей стране. Первый уровень — выращивание хлопчатника и сбор урожая, на втором хлопковолокно перерабатывается в одежду. Условно говоря, если тонну сырья можно продать за тысячу долларов, то сделанная из этой тонны сырья одежда оценивается уже в десять тысяч долларов. В теории все отлично, а на практике власти отбирают земли у местных фермеров, которым в случае несогласия угрожают возбуждением уголовного дела. Так вот Саттори снимал серию видеоинтервью о подобном случае в Сурхандарьинской области, где чиновники пытались обобрать более 400 фермеров. Силовики неоднократно говорили ему, чтобы он прекратил, но он не унимался…
— Но какие-то достижения у Мирзиёева есть?
— К принудительному сбору хлопка перестали привлекать всех подряд… Вообще, главным его достижением считается то, что он назначил своих людей главами администраций, которые начали бесплатно раздавать землю неким застройщикам. На этих участках возводятся «элитные» жилые комплексы, в которых никто не живет, потому что у людей нет денег на покупку квартир. Зато под эти стройки государство набирает международные кредиты, выдавая их за амбициозную экономическую реформу. Застройщики надеются, что дома окупятся в ближайшие 15–20 лет и кредиты, которые набираются примерно на такой же срок, можно будет вернуть. Строительством занимаются фирмы-однодневки, а дома зачастую возводятся на месте парков, школьных стадионов, исторических зданий и так далее.
На втором по важности месте для Мирзиёева находится монополизация торговли. В Узбекистане ни для кого не секрет, что его главным бизнес-партнером является мэр Ташкента Джахонгир Артыкходжаев, который подминает под себя весь сколько-нибудь крупный бизнес — с помощью специальных законов, услужливо принимаемых парламентом. По этой причине власти Узбекистана и не хотят вступать в ЕАЭС, правила которого предусматривают открытие границ, свободу торговли и передвижения капиталов. Но это все ведет к тому, что с монополиями, приносящими правящей группе многомиллиардные прибыли, придется проститься. Зарезать курицу, несущую золотые яйца.
Современный Ташкент.
Фото: ru.wikipedia.org
— Почему тогда Узбекистан стал наблюдателем в ЕАЭС?
— Мирзиёев не хочет портить отношения с Россией. По этой причине он будет не отказываться от членства в этой организации, идя, таким образом, на конфронтацию, а максимально затягивать интеграцию — в идеале на десятки лет.
— По случаю 30-летия республики он говорил о значительном экономическом росте, в том числе о возросшей роли малого и среднего бизнеса в стране. Что-то такое есть?
— Если при Каримове в Ташкенте, столице страны, в год строили 5–6 многоэтажек, то теперь их строят около ста-двухсот. Естественно, смежные со строительством отрасли (производство разных стройматериалов) стали подтягиваться.
— Вы сказали, что при Каримове силовики давили на бизнес, сейчас этого уже нет?
— Был случай с бизнесменом Джахонгиром Умаровым. У него хотели отнять предприятие, а когда он оказал сопротивление, ему подбросили наркотики, чтобы посадить на большой срок. Дело дошло до суда, но тут всплыла аудиозапись, на которой оперативник рассказывает, как он подбрасывал наркотики. Несмотря на запись, Умаров был осужден, но через несколько месяцев все-таки оказался на свободе, а оперативника уволили. Но отнятый бизнес не вернули.
— При Каримове что-то подобное было возможно?
— Это было нормой. Перед смертью Каримова в 2016 году в Джизакской области было скандальное дело, в рамках которого местного предпринимателя Арамаиса Авакяна приговорили к 7 годам лишения свободы за членство в «Исламском государстве» (запрещенная в России террористическая организация), попытку свержения конституционного строя и так далее. А все началось с того, что Авакян арендовал пруд и начал разводить там рыбу. Когда рыба подросла и ее уже пора было продавать, объявился местный хоким (глава администрации города Пахтакор), который решил отобрать рыбное хозяйство. В тюрьму бросили самого предпринимателя и его друзей, причем не придумали ничего лучшего, кроме как «назначить» всех исламскими террористами, упустив из виду, что Авакян по вероисповеданию христианин. Под пытками вину признали все, кроме Авакяна. Сначала его хотели лишить свободы на 16 лет, но из-за громкого скандала срок снизили до 7 лет. Потом Каримов умер, и Авакяна освободили. Правда, случилось это только в 2020 году.
— То есть в этом плане жизнь в Узбекистане улучшилась?
— Теперь не столько бизнес отжимают, сколько людей из домов выкидывают. В стране даже приняли специальный закон, по которому застройщик может подать в суд на жителя, если тот не хочет продавать свою квартиру или дом по цене, которая нравится застройщику.
— А черный валютный рынок удалось ликвидировать?
— Не полностью. Гражданам без паспорта могут продать только 100 долларов. Если ты хочешь обменять сразу много денег, надо идти домой к знакомому маклеру.
Реконструированный Алайский базар в столице Узбекистана. Фото: oloy-bozori.uz
— В чем проблема обменять большую сумму с паспортом?
— Люди боятся, что к ним могут возникнуть вопросы со стороны налоговой, можно столкнуться с вымогательством. Кроме того, многие работают нелегально, поэтому формально у них не может быть той большой суммы, которую они хотят обменять.
Вообще, следует понимать, что все слова о великих реформах в Узбекистане — это всего лишь масштабная пиар-кампания. Причем ее поддерживают не только власти Узбекистана, но и крупнейшие международные финансовые учреждения, например АБР, ЕБРР, потому что они рады выделять Ташкенту крупные кредиты, а затем получать свои проценты. Для самого же Мирзиёева главное — не развитие государства, а его личное обогащение. Ну, и «для души» — поощрение этнического узбекского национализма.
— В чем это выражается?
— Во времена Советского Союза в Узбекистане было построено много различных производств, и весь документооборот там до сих пор частично ведется на русском. При Мирзиёеве власти обеспокоились этим вопросом и решили все перевести на узбекский язык. И не просто все перевести на него, но прямо запретить гражданам другой этнической принадлежности — формально имеющим ровно те же права, что и узбеки, — использовать в этом плане свои языки (русский, таджикский). То есть людей без суда лишают законных языковых прав.
Законопроект о запрете использовать в документации любой другой язык, кроме узбекского, уже одобрен парламентом и сенатом, Мирзиёеву осталось только подписать его. Некоторые считают, что он бы давно это сделал, но тут началось обострение ситуации в Афганистане, и он на всякий случай решил пока не привлекать к этому внимание: Россия может еще пригодиться. Возможно, Мирзиёев хочет сначала переизбраться на второй президентский срок, чтобы ему уже ничего не мешало (выборы в октябре).
— Кстати, в Узбекистане недавно прошла серия реабилитаций людей, которые были осуждены во времена Советского Союза. Была реабилитирована группа басмачей, более ста человек, в том числе известный курбаши Ибрагимбек. Зачем это делается?
— Да, этих реабилитирует, а тех, кого посадили при Каримове, почему-то не хочет. Исключением стали только два человека. Первый — бывший военный, впоследствии правозащитник, которого обвинили, что он едва ли не в одиночку планировал захватить военный аэродром и базу. Вторым оказался бывший хоким, который несколько лет отсидел за взятку. Остальные уже много лет пытаются добиться реабилитации, но власти им отказывают.
Что касается реабилитации Ибрагимбека, то это еще одно выражение узкоэтнического национализма Мирзиёева. Сейчас многие из тех, кто боролся против СССР, возводятся в ранг героев. При этом все дела, касающиеся басмачей, до сих пор засекречены, с ними нельзя ознакомиться в госархиве. Зато в Таджикистане, где частично действовал Ибрагимбек, его отнюдь не считают героем. Там он считается злодеем, который убивал и грабил мирных таджиков. В самом Узбекистане до недавнего времени о нем почти не вспоминали.
Параллельно с этим в стране усиливается и исламизация. Все чаще можно встретить женщин с покрытыми головами, иногда можно увидеть женщин в чадре — видны одни глаза. Как к этому относится сам Мирзиёев, неизвестно, но он, наверно, надеется заручиться поддержкой религиозных масс. Если Каримов опирался на силовиков, то второй президент опасается их усиления, поэтому ищет им альтернативу, слои, которые бы его поддерживали. В народе многие считают Мирзиёева коррупционером, но те, кого притесняли при Каримове, — это прежде всего националисты и боговеры, которым он предоставляет все больше свободы, в восторге от этих его действий.
— Тем не менее Мирзиёев называет времена Каримова «темными», а свое правление связывает с дорогой в сильное демократическое государство. Есть ли какие-то признаки этого?
— Каждый новый правитель ругает предыдущего. Атмосфера паранойи действительно ушла, но теперь все заговорили — пока в соцсетях и на улице — и дружно начали ругать правящую воровскую власть. Чиновники воруют с такой скоростью, как будто они проживают последний день. При Каримове не было таких масштабных строек, но и воровства такого было на порядок меньше.
Сама же политическая система нисколько не изменилась. Как и Каримов, Мирзиёев может назначать всех силовиков, министров, глав городов и областей, судей, прокуроров и даже влиять на адвокатов, а будущие депутаты парламента неофициально утверждаются администрацией президента. На грядущих президентских выборах Мирзиёев является безальтернативным кандидатом. Все, что он говорит о развитии демократии в стране, абсолютная неправда, хотя в целом он врет меньше, чем Каримов, который без вранья не мог связать буквально двух слов. Первый президент считал себя самым хитроумным человеком в мире, поэтому никак не мог остановиться, толкая очередную лживую речь. Мирзиёева в этом плане все-таки меньше заносит. Но вообще-то главное отличие между ними заключается в отношении к деньгам и власти. Для Каримова власть была высшей ценностью, всем, он упивался ею, а Мирзиёева интересуют только деньги.
Особых изменений в стране за 5 лет не произошло. Мы просто оказались в новой вариации прежнего режима.
— А дочери Мирзиёева отличаются от дочерей Каримова?
— Публично и те, и другие лапочки. «Только суну ложку в рот, сразу мысль: «А как народ?..» В личных беседах люди, имевшие дело со старшей дочерью Мирзиёева Саидой, говорят, что она злая, скандальная и плохо относится к работникам. Например, для президентской семьи строили дом с отделкой из очень дорогих материалов, им что-то там не понравилось, поэтому его снесли и построили заново.
