Фото: Максим Шеметов/ТАСС
Вечер в хату! Вдохновил на нижеприведённое Егор Ракитин, он же Биг Бейби Тейп — Big Baby Tape — где главное, наверное, всё-таки «Baby». Автор-исполнитель бодрых строк, вроде: «Мы сказочно богаты ща, я ем краба на завтрак, потратил пару лямов ща, они вернутся завтра».
У каждого поколения будут собственные картинки, звуки, движения и ритмы, отличные от предыдущих. Не понимать этого элементарного факта, а уж тем паче — запрещать, значит демонстрировать собственное скудоумие на уровне «зачем павлину такой хвост», ведь оный неудобен и демаскирует. Ага, но это если ставить самосохранение (эгоцентризм!) поперёд репродукции, а когда наоборот, сразу ясно, что передача генов для природы (и даже человеческой) важнее самосохранения, поэтому надо рисковать, чтоб выделяться при выборе-отборе.
Лютовать на рэп или хип-хоп, дескать — …овно, столь же странно, как возмущаться, почему нынче не слушают «Не лепо ли ны бяшетъ, братие» под гусли. Массово не слушают, за исключением специально обученных людей. И, тем не менее, моё старческое брюзжание именно, что из-за этого самого «овна», в значении «вовне», то есть — привнесённое извне.
Содрать чужое не только можно, но иногда и нужно — прежде чем переосмыслить информацию, следует её накопить: сначала органы ощущения впитывают, затем мозг обрабатывает, после наступает творчество — новое на основе старого.
И, если до тебя уже поработали над продуктом, и он стал востребованным, глупо не ухватиться, так как получаешь конкурентное преимущество. В СССР, пользуясь автономностью системы, творцы частенько переосмысливали потусторонние (в смысле из других сторон-стран) мелодии, рассчитывая на неведение аудитории, и шло за милую душу. Не токмо — эстрада, но и рок, не дадут соврать.
Но! Переосмысливание не есть щёлканье клювом, попугайничанье. Попугай никогда не создаст собственное сложное, воспользовавшись другим сложным, ибо птичка — не человечек с его мозгом, эволюционировавшим из «бага», отнимающего энергию, в «фичу», незаменимую при конкуренции. Проще выражаясь, skуsсrареr должен превращаться в «небоскрёб», а не оставаться «скайскрипером».
Гопота (не название, а явление) изобреталась не у нас, а везде и повсеместно, в полном соответствии с текущими экономическими условиями (Привет, сериалу «Слово пацана» — давал себе слово, что ничего не скажу про это «слово» — и вот не удержался). Например, во Франции молодёжной субкультурой начала ХХ века.
«Апаши» (этимология от индейцев-апачей, кои по мнению французской гопоты, были сплошь головорезами и грабителями) гоп-стопничали в предместьях Парижа, могли избивать прохожих ногами (не западло!), имели отличительные признаки — рубахи с открытым воротом, чтоб отрыжка прошлого — галстук не повязывался, кепки и своеобразные сапоги. Никого не напоминают?
Если, скажем, в вороте рубашечки-апаш покажется тельняшечка, сапоги-гармошкой с обязательно заправленными штанинами (удобнее бить — жертва не уцепится) назовутся «прохорями», а кепочка — блатной шестиклинкой?
Справедливости ради, отечественные блат с гопотой периода 20−30 годов прошлого столетия не брали у французских «коллег» всё подряд, «танец апашей» вот оставили там. Хотя лихое, вроде бы, мероприятие: партнёр всячески швыряет и чуть ли не бьёт свою партнёршу, а та почти выцарапывает ему глаза, но в то же время демонстрирует как бы преданность партнёру. А ведь был известен в наших широтах, московские газеты писали об этом танце ещё до 1917 года.
Кстати, справится с «апашами» французская полиция смогла лишь с «помощью» первой Мировой войны — многих тогда убило, оставшиеся повзрослели, уличный беспредел вышел из моды. У советской милиции времени было мало, а работы много, поэтому гопоту приручили быстрее — «Иду по улице, а небо хмурится, я прибыл только что из Колымы, Собака лаяла на дядю фраера». «Из Колымы» — для любителей дискутировать «в/на». А «лаяла на дядю фраера» — персонально для Юры Дудя*, не правда ли чувствуется речь несправедливо репрессированного на Колыме?
Второе пришествие гопоты на отечественные земли снизошло (проверочное — «снизу») лишь после того, как были решены все первичные экономические проблемы социума — еда, одежда, жильё, пусть и однообразное и не ассортиментное, зато почти у всех. Почти — ибо у некоторых было немножко меньше (те, которые с моральной ущербностью: «Господь мне маленько недодал и за это вы, остальные, мне ответите, падлы!»).
А у некоторых немножко — больше, ибо контролирующий раздачу воды в пустыне не может быть томимым жаждой. И этот уже «не понимает», почему в кране перебои с горячей водой — а его «не понимают» те, у которых в кране вода только холодная.
Как бы то ни было, образовывалось свободное время (уже и суббота — второй выходной, и День победы не отнимает выходной у Нового года), ведь после фундамента и первых этажей, стройка идёт быстрее, особенно когда появилось чем строить, из чего строить, определилось, где строить, для кого строить (а они взамен, что?) и т. д. Настоящее рутинизировалось, поскучнело.
И, естественно, вместо песен «никто не даст нам избавленья» — от чего избавляться-то, колбасы нет, чтоб вдоволь и каждому, а мерить по киловатт-часам или абстрактному космосу — сложно, оттого и не модно. Поэтому, повторяюсь, песни под гитару зазвучали, либо импортные (непонятное слышится сакральным), либо на русском, но определённой давности: «Собака лаяла на дядю фраера».
Опять же, справедливости ради — да, простота исполнения на блатных аккордах, зато изумительное воздействие с точки зрения русского языка, оцените созвучие: «пиджак с булавкою, собака гавкает». В РФ прелесть неочевидных рифм, да ещё и с аллитерациями-ассонансами прочувствовал Шнур (из лучшего — «мне бы в небо») и уже, который год с этого кормится. Это вам не «ботинки-полуботинки» или «завтрак-завтра» Ракитина-Big Baby Tape.
Вариантов у «собака лаяла» — как у «цыплёнка жареного», иногда под знаковую строчку сочинялась целая песня. Именно, что сочинялась, а не передиралась с обезьянничанием, отечественный шансон (при всём разнообразии жанра, с его направлениями, ответвлениями и подразделами) сопел усердием и не гнушался творчества — нравится оно кому-то или нет.
Между прочим, на шансоне-блатняке можно было вначале заработать лишь геморрой. (Русский рок тогда — то же самое, мало денег, много проблем). А, допустим, хип-хоп мог бы навсегда остаться в Бронксе, не выйдя за его пределы. Если б не удар молнии в 1977 году, обесточивший подстанцию Buchanan South, вследствие чего отключились сигнализации в магазинах (в том числе — музыкальных), погасли фонари и начались … грабежи, с выносом дорогостоящей аппаратуры.
По крайней мере, один из «крёстных отцов» хип-хопа Клайв Кэмпбелл вспоминал: «Для чернокожих это было словно Рождество (хотя случилось летом). Буквально на следующий день появились тысячи новых диджеев». То есть до признания и коммерциализации было ещё долго.
Однако в современную Россию хип-хоп и рэп попали не целясь уже «состоявшимися и популярными», плод был уже созревшим, его не надо было «выращивать и окучивать», чрезмерно напрягаясь, оставалось лишь творчески переработать и … превзойти, превнеся своё, особенно учитывая особенности: «не обильную» музыку компенсируемую богатством слов — вот где, казалось бы, можно (и нужно) было поиграться во всю русскую «мощь и ширь».
Увы, уродец-рунглиш и примитивная штамповка — даже внешняя, не говоря уж о внутреннем содержании. Дорогие мои рифмоплёты, претензии не к жанру, не к импортным примерам для подражания (каждое последующее должно быть лучше предыдущего, иначе это не эволюция, а деградация), претензия — к вашей ленивой «халяве», к стремлению в рай на чужом горбу.
* Признан иноагентом в РФ
