В столице «Золотого кольца» проходит театральный фестиваль
В Ярославле вовсю бушует бабье лето – припекает осеннее солнце, совсем не северный ветер гонит по улицам сухую листву. Погодка как на заказ для Волковского театрального фестиваля, куда съехалась театральная Россия. Двадцать третьего по счету в истории города и Первого русского театра, в котором и родился фестиваль. С подробностями из столицы Золотого кольца – обозреватель «МК».
Фото: Марина Райкина
У Волковского как у театрального полотна на этот раз столичная рама: «Мудрецом» («На всякого мудреца довольно простоты») его открыл Московский губернский театр, а закроет также постановка из Москвы – «Волки и овцы» Мастерской Петра Фоменко.
Обе постановки принадлежат корифеям отечественного театра: «Мудреца» в свое время для своего подвального театра делал Олег Табаков, а его ученик Сергей Безруков переносил на сцену своего Губернского.
«Волки и овцы», которые тридцать лет назад со своими студентами ставил Петр Фоменко, и с них, собственно, начался театр, играет уже новое поколение «Фоменок». Символично, что молодых на свои роли вводили первые исполнители.
Было понятно, что в год 200-летия Александра Островского нынешний Волковский фестиваль пройдет под знаком великого драматурга, чье величие ни разу не стоит подвергать сомнению: он для России как число пи. По нему и сейчас можно изучать ментальность российского человека, каждый раз убеждаясь в ее неизменности.
Так что в программе фестиваля, помимо рамочных московских спектаклей, представлен Островский из Калуги («Как Миша Бальзаминов за счастьем ходил»), из Донецка («Наливные яблоки»), а из Ижевска – игра в лекцию «Александр Николаевич Островский. Внеклассное чтение». Настоящую же лекцию, и более чем увлекательную, прочтёт самый большой знаток творчества Островского Нина Шалимова.
– Да, наш фестиваль проходит под девизом «Островский: современники и современность», – подтверждает художественный руководитель Театра им. Федора Волкова Валерий Кириллов. Он возглавил театр после гибели Сергея Пускепалиса, и для него как для руководителя это первый фестиваль. – Формируя программу, нам не хотелось соревноваться с Малым театром или Костромским имени Островского, нет смысла.
Фото: Марина Райкина
Хотелось найти свое звучание, поэтому возник Островский и его ближайшее окружение, на которое влиял он и которое влияло на него: Гоголь, Гончаров, Достоевский…
Мы пытались понять, кто на кого больше повлиял, насколько часто они пересекались. Что такое Достоевский в жизни Островского и сколько у них было точек соприкосновения. Это ребус, в котором интересно разбираться. Если бы у нас был безразмерный кошелек, то мы позвали бы в Ярославль те спектакли по Островскому, действие которых происходит не в Москве, а в провинции, то есть провинциального Островского. Герои, которого могли бродить на наших улицах, молиться в наших церквях…
Ну, положим, персонажи Островского – купцы да барышни на выданье – еще появятся в Ярославле: здесь с интересом ждут уличную программу. А пока зрители смотрят спектакли, которые приезжие театры играют на разных площадках города. Свои локации Волковский расширил: к традиционным прибавились совсем недавно открытый Дом актера, который теперь носит имя Сергея Пускепалиса, и Большой Концертный зал.
На сцене самого Первого русского театра уже отыграл театр «На Трубной» (так теперь, увы, называется Школа современной пьесы Райхельгауза), показавший спектакль «Толстого нет» с Ириной Алферовой в главной роли и в постановке главного режиссера Волковского театра Александра Сазонова. Актриса сыграла жену Толстого.
И непосредственно на Исторической сцене при абсолютно пустом зале ТЮЗ им. Брянцева из Петербурга отыграл «Отрочество» по трилогии Льва Николаевича «Детство. Отрочество. Юность». При пустом, потому что зрителей усадили на сцене, а зал отдали невидимому миру сознания подростка Николеньки Иртеньева. Драматург Ярослава Пулинович довольно тонко пересказала повесть классика, написанная в 1854 году, а режиссер Иван Орлов интереснейшим образом разыграл ее практически у ног зрителей на поворотном круге основной сцены на фоне гулкого пустого зала.
Фото: Марина Райкина
Умершая мать детей Иртеньевых, о которой лишь упоминает Толстой на страницах 27-й главы своего «Отрочества» как о свершившейся трагедии в семье, в спектакле сопровождает Николеньку вполне зримо. Она в диалоге с мужем, отчаянно проигравшим в карты ее состояние, что, впрочем, не вызывает у нее упреков – только прощение. Она с детьми, что прижимаются к ней, и всем только хорошо оттого, что они вместе и под материнской защитой.
Она утешает своего младшенького, самого ранимого Николеньку, когда семья перебирается в Москву и живет у бабушки. Она же уходит в дверь, просто установленную между партером и амфитеатром зала, когда младшенький, тяжело переболев, вдруг осознает, что наступает другая, совсем не детская жизнь.
Когда Толстой писал свое «Отрочество», списывая героя с самого себя, в ходу не было термина «пубертатный период» и всего, что с ним связано. Но тонкость, с какой были переданы муки этого пубертата, сделали произведение невероятно популярным в обществе. И главное, что драматургу Пулинович своей новой пьесой и режиссеру Орлову в постановке удалось сохранить толстовскую интонацию, передающую трепетность Юрой души, болезненность рефлексий, похожих в этом возрасте на открытые раны.
И этому нисколько не мешало современное оформление – в костюмах Николеньки (черные широкие штаны и худи), в элементах сценографии (стулья из пластика). И даже ненавязчивая видеопроекция в виде белого зайца, кто несется по зрительным рядам, накрытым белой тканью, как бескрайние поля снегом.
Эти элементы только добавляют образности постановки там, где есть мера. Где же она нарушена, то сразу идет разрушение той зыбкой органичности, которая присутствует и в атмосфере и в игре артистов. К счастью, таких сцен раз-два и обчелся: например, явление к московской бабушки на именины Грапа с сыном Иленькой. Эта пара и визуально, и по актерскому существованию смотрелась чужой в этой замечательной и сильной по игре постановки.
Очень хороша пара братьев Иртеньевых – Володи и Николеньки (Данила Лобов, Семен Топов). Для Топова, только принятого в театр, это первая роль, и уже такая заметная. Он, не произнося вслух, очень точно играет состояние, описанное у Толстого так: «Поднимаясь все выше и выше, что-то вдруг стало давить меня в груди и захватывать дыхание; но это продолжалось только одну секунду». Будто на грани обморока, потери сознания, но не нарочито передает молодой актер чувства. На поклонах зрители, не скрывая слез, кричали: «Браво, Николенька!»
Справедливости ради стоит сказать, что восторга заслужили и другие артисты: Анна Слынько (Мама), легендарная Ирина Соколова (Бабушка), Дмитрий Ткаченко (Отец), Данила Лобов (Володя), Юлия Корж (Любочка).
Москва–Ярославль
Источник: mk.ru
