Нина Шацкая и Ольга Кабо у самого моря
В Камерном зале Международного дома музыки с аншлагом прошел литературно-музыкальный спектакль «Память
о солнце». Две дивы — певица Нина Шацкая и актриса Ольга Кабо — в сопровождении симфонического оркестра под управлением маэстро Феликса Арановского два часа держали зал
в состоянии высокого эмоционального напряжения. Главным героем в этот вечер была великая поэзия Анны Ахматовой.
Фото: пресс-служба артиста
Лаконичное оформление сцены: симфонический оркестр, ничем не задрапированный задник, на авансцене два микрофона. Звучит просьба к публике не прерывать действие аплодисментами. Потому что это не концерт — это спектакль, в котором драматургия строго выстроена в соответствии с первой поэмой Анны Ахматовой «У самого моря». Аскетизм формы, выбранной режиссером Жженовой, тут как принцип: внешние эффекты, сложные приемы… — ничто не должно отвлекать публику от стиха как такового и воплощенного в музыке.
Фото: пресс-служба артиста
Ольга Кабо читает стихотворение: «Бухты изрезали низкий берег/Все паруса убежали в море/А я сушила соленую косу/За версту от земли на плоском камне…» Начинает спокойно, даже светло, а Нина Шацкая подхватывает, естественно, вокально, уже в первом номере интонацией и жестом обозначая будущую драму. Но сцепление этих элементов таково, что не разорвешь, не сделаешь паузу… Пожалуй, не предупредили бы зрителей о запрете на хлопки, их бы и не было: артисткам и оркестру с первых слов, с первых тактов удается установить закон своего художественного высказывания — это единый поток вдохновения, эмоций, слез, надежд, мечты и неизбежной трагедии.
Таково было мироощущение Анны Андреевны Ахматовой, начиная с первых ее ранних опусов, к которым и относится поэма «У самого моря», написанная в 1914 году. И этот ахматовский мир актрисы преподносят зрителям как свой собственный — личный, прожитый, проплаканный. Нет здесь ни отстранения, ни остранения. Шацкая и Кабо становятся прямыми трансляторами внутреннего мира поэтессы — слова и его мелодичного звучания. И даже внешний вид артисток — обе красавицы, стройные, высокие, по-блоковски «шелками схваченные», в одинаковых стильных черных платьях с разными пелеринами (серой у Шацкой, бирюзовой у Кабо) был «ахматовским»: строгим и роскошным одновременно.
Первая часть спектакля — «У самого моря» — выстроена композитором Златой Раздолиной в стилистике русского модерна. Да, это 25-летняя Ахматова 10-х годов: Фонтанный дом, кабаре «Бродячая собака», грешные романы «на троих», декаданс и ощущение смерти как художественного акта. Нина Шацкая как будто стилизует свое пение «под Вертинского». Каждый вокальный номер — мини-спектакль, сюжет, судьба. Отсюда — некоторая манерность, обилие носовых гласных, переходы от речитатива к вокализации, от низких нот на субтоне к мощному звучанию голоса во всей его полноте на форте в высокой тесситуре. И, конечно, фирменная деталь Шацкой — изящное заламывание длинных, гибких, лебединых рук.
Все песни — минорные. Почти нет контрастов — музыка движется в едином шансонно-драматическом ключе. И лишь джазовая труба вносит особый колорит в мир грез героини, дикой девочки, ждущей своего сероглазого царевича, который не придет — потому что мертв.
В поэме есть образ сестры героини — прикованной к постели близняшки «дикой девочки». И здесь во многом таится разгадка психологических особенностей поэтессы: все три сестры Анны Андреевны умерли в детстве и юности от туберкулеза. Тем не менее музыкальное воплощение поэмы, каким его трактует Шацкая, — не депрессивное, а скорее, экстатическое. И трагизм — это не конец жизни, а ее подпитка странной, то ли дьявольской, то ли божественной энергией.
Второй акт — знаменитый ахматовский «Реквием». И здесь певица становится совершенно иной. Потому что и Ахматова здесь — другая. Взрослая, непокоренная, пережившая не только личные драмы, но судьбу своей страны, своего народа, от которых она никогда себя не отделяла. Три войны пережила эта гениальная поэтесса, сумевшая подняться в своих стихах до выражения общей, а не только собственной боли. И вот этот образ Шацкой удается раскрыть чуть ли не больше и сильнее, чем предыдущий. Возможно, причины этого — в контексте восприятия «Реквиема» именно сегодня.
Музыка Раздолиной довольно проста — проще, чем в вокальных номерах первого акта. Много повторов, довольно расхожих интонаций. Развитие осуществляется за счет фактуры и инструментальных тембров — оркестр берет на себя основную функцию драматургического развертывания. И делает это весьма профессионально: маэстро Арановский энергично ведет за собой музыкантов Оркестра полиции России, вдохновенно исполняющего насыщенную партитуру. И в этом и смысл: на первый план здесь выходит героиня, поэтический текст, актерская интонация.
Зал воспринимает «Реквием», буквально затаив дыхание. Последний аккорд повисает в воздухе — не сразу зрители возвращаются в реальность, которая сегодня самым тесным образом рифмуется с тем миром, в который нас погрузили три женщины: Анна Ахматова, Нина Шацкая и Ольга Кабо.
Источник: mk.ru
